Как только я глянула на кровать, тут же забыла о недавней страсти и снова затряслась. Но поспешила выполнить, пока он не начал злиться. Если он будет доволен мной, то отнесется с нежностью, остановится, если станет совсем невыносимо… хотелось бы в это верить.

Он прижался к моим бедрам своими, наклонился так, что почти лег на мою спину.

– Не бойся. Учти, что я сегодня остановлюсь сразу, как только попросишь. Слышала? Тогда продолжим завтра. Но я это сделаю только при условии, что ты будешь подчиняться полностью.

– Я… я буду, господин.

Он раздвинул мои ноги шире, подставил палец к отверстию. Я вздрогнула от холода.

– Это смазка, – он обвел пальцем сжимающееся колечко. – Расслабься. Сейчас будет только один палец.

Он аккуратно ввел кончик пальца внутрь. Там остановился.

– Не больно?

– Н… нет.

Палец начал ходить, круговыми движениями раздвигая края сфинктера. Непривычные ощущения.

– Сейчас добавлю еще один палец. Не напрягайся.

С двумя стало уже неприятно. Я поерзала, но сохранила то же положение.

– Умница моя. Не будем спешить.

Движения были осторожными. Я привыкала к ощущениям и теперь могла немного расслабиться. Максим в самом деле не спешил, расширяя траекторию так медленно, что я не всегда замечала.

– Третий палец, – он подхватил меня под живот и оттого почти шептал в ухо.

Выгнулась – это уже ощутимо. Он снова остановился, позволяя привыкнуть.

– Больно?

– Нет, но…

– Неприятно?

– Да.

– На этой стадии приятно бывает только мужчинам – из-за выхода простаты. Женщине вообще сложно испытать оргазм от такого секса, но сам факт, когда тебя берут так – он очень возбуждает. Если ты готова себя отпустить. Со временем тебе это чувство понравится. А если нет, тогда оставим в качестве «самого ужасного наказания». Если твой верхний любит анальный секс, то лучше всегда себя готовить заранее. Это долго только в первый раз.

Кажется, он улыбался. Я отвлекалась на его тихие объяснения, и оттого даже не заметила, что пальцы снова немного двигаются. Больно не было, но и возбуждения никакого.

– Мой верхний? – выдохнула я.

– Уверена, что никогда не захочешь таких отношений? Если он будет ласков с тобой, терпелив. И начнется все не так, как у нас началось.

– Ну, если только очень ласков…

Он усмехнулся – я отчетливо это уловила:

– И если будет чаще тебя целовать?

Я не ответила. Он уже водил пальцами не по кругу, а поступательными движениями. Еще через некоторое время я услышала:

– Ты готова. Начнем. Ого, как мы умеем сжиматься!

– Простите, господин… – почувствовала головку между ягодиц и попыталась расслабиться.

– Все будет так медленно, как тебе будет нужно. Доверься уже. Разреши себе довериться.

Он вошел совсем немного, дал секунду на привыкание, потом начал двигаться. Это не была боль в полном смысле этого слова, но неприятное чувство растяжения. После этого начались толчки – не слишком резкие, но каждый раз он входил все глубже. Я застонала, но не от возбуждения.

– Я помогу тебе отвлечься.

Его рука соскользнула с моего живота вниз, пальцы тут же нашли клитор. Теперь при каждом толчке я ощущала движение и там. Закусила губу. Но все равно тихо постанывала. Теперь резче, сильнее, приятнее. Максим входил в свой темп, а я насаживалась на его палец, и оттого возбуждение нарастало рывками. Мысль о том, что именно сейчас он делает со мной, почему-то разволновала: берет, как хочет, имеет – как только можно иметь, пошло, похабно, потому что ему так нравится. Почему-то возбуждение от этой мысли только выросло.

– Да, девочка, очень хорошо, – он вколачивался в меня уже в полную силу, но теперь я вообще позабыла о неприятных ощущениях. – Только не кончай, пока не разрешу.

– Господин, я… я уже… скоро…

Он тут же остановился и убрал руку. Схватил меня за плечо и перевернул на спину. Подтолкнул подушку мне под попу. Ноги развел сильно в стороны.

И снова направил член в анус. Теперь толчки под другим углом стали ощущаться сильнее, я начала непроизвольно сжиматься. Он наклонился и поцеловал меня и тем отвлек. Но как только скользнул языком по моему, сразу отстранился и снова возобновил движение. Потом опять поцеловал, на этот раз продолжая вколачиваться. Я готова была стонать ему в рот. Поднялся, почти сел, продолжая вбиваться в меня, а потом наконец-то снова запустил палец между ног и нашел клитор. Я выгнулась:

– Кончи сейчас. Давай же!

Мне не требовалась команда, достаточно было сделать еще два движения. Он последовал за мной почти сразу, весь сжался и с почти неслышным стоном выплеснулся внутрь. Его лицо лишь чуть напряглось в этот момент, но мне понравилось на это смотреть. Выдохнул, снова наклонился и поцеловал – на этот раз протяжно, ласково. А потом отстранился, и, упершись локтем, в постель посмотрел на меня:

– Надеюсь, ты поняла, чем наказание отличается от награды?

– Да. Спасибо, господин.

– А сейчас уходи.

Я взяла платье и поспешила к выходу. По внутренней стороне бедра стекала сперма.

Я приняла душ, переоделась в «комнатное» красное, но не могла успокоиться. На цыпочках пробралась в кабинет Максима Александровича, ухватила первую попавшуюся книгу и вернулась в комнату. Но сосредоточиться на тексте никак не получалось. Уселась на пол и отложила книгу в сторону.

Перед глазами вставала сцена, как будто со стороны: я стою на четвереньках, а он вколачивается в мой зад. И я при этом не могу сдержать стонов… Унизительная поза, унизительная ситуация, но я не могу сдержать стонов. А потом я испытываю оргазм – ровно тогда, когда он мне разрешает. И после всено получаю «Уходи». А как еще стоит обращаться с вещью, когда ее уже использовали? Почему даже сейчас, представляя произошедшее, испытываю возбуждение? Возможно, я тоже извращенка? Может быть, даже хуже него самого. Потому что он-то берет – такое желание хотя бы можно вообразить, а я что? Как коврик для ног… Интересно, если завтра он начнет вытирать об меня ноги, я тоже буду этим наслаждаться? Тоже буду кончать по его приказу?

Я откинулась спиной на кровать, закрыла глаза. Зажала ладонь между ног и напрягла бедра. По сути, мне не с чем сравнивать. Егор, мой бывший парень, во мне не вызывал и грамма этих эмоций. В первый раз мы прилично напились… и он лишил меня девственности. А я его. Было больно, но так бывает у всех. Потом мы еще занимались сексом, но сейчас я не могла вспомнить даже, было ли мне приятно – возможно, я просто уступала его просьбам. И терпела, пока он отпыхтит положенное и слезет с меня. Однако в его действиях не было ни капли принуждения! А засыпая в его объятиях, я не чувствовала себя использованной. Дело было в нашей общей неумелости, а может, и в отсутствии страстной влюбленности. Был ли он плохим любовником? Безусловно. Как и я была плохой любовницей для него. Ни о какой разбуженной сексуальности тогда и речи не шло. Моя теперешняя реакция на то, что не должно вызывать такой реакции, – именно то, что дремало внутри давно и ждало своего часа под целой грудой комплексов. Максим Александрович просто не обращает на них внимания, и потому они будто и для меня перестали иметь значение. Но, возможно, я сейчас чувствовала бы то же возбуждение, если бы со мной был любой другой опытный мужчина. Только без насилия, без давления – чувствовала бы сама!